29 сентября 1922 года на Петроградском причале перед отплывающим пароходом толпились люди. Впрочем, «толпились» звучит даже слишком: провожающих было всего около десятка. Они надеялись ещё раз пожать руку, ещё раз обнять, ещё раз сказать слова напутствия или — как это часто
бывало в те дни — просто ещё раз помолчать. Но им так и не дали возможности проститься с теми, кто был там, на палубе. Пароход «Обербургомистр Хакен» невозмутимо отчалил с «невидимо сидящими в каютах» представителями интеллигенции.

В 1990 году доктор физи­ко‑математических наук Сергей Сергеевич Хоружий (1941 – 2020) в «Литератур­ной газете» впервые употребит тер­мин «философский пароход» в от­ношении серии операций советских властей по высылке за грани­цу деятелей науки и культуры в 1922 – 1923 годах. Название закрепит­ся в языке, но с течением време­ни утратит всю полноту содержания. Сегодня можно встретить людей, по­лагающих, что «философский паро­ход» — это название одного‑един­ственного судна, на котором разом была выдворена за границу вся не­угодная новой власти интеллиген­ ция. Но, к сожалению, в реальности неугодных бы­ло куда больше, чем мест на одном пароходе.

Всё началось ещё в 1917 году. Уже с того момен­та видные деятели культу­ры, гонимые неприятием нового устройства страны, начинают её покидать. Од­нако пока они делают это по собственной воле. Тучи сгустятся лишь в 1921 году: в ответ на приказ о смене руководства Московское высшее техническое учи­лище в полном составе, от студентов до ректора, объ­являет забастовку. Этот и последующие акты выра­жения несогласия заставят власть обратить пристальное вни­мание на представителей профес­сорско‑преподавательской среды. 21 февраля 1922 года Ленин напи­шет Каменеву и Сталину: «...уволить 20 – 40 профессоров обязательно. Они нас дурачат. Обдумать, подгото­вить и ударить сильно».

Так начался процесс «обдумыва­ния» и «подготовки». Следующая за­писка Ленина будет адресована уже Дзержинскому. В ней вождь мирово­го пролетариата открыто потребует начать охоту на ведьм: «К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров контрреволюции. На­до это подготовить тщательнее... Обязать членов Политбюро уделять два‑три часа в неделю на просмотр ряда изданий и книг...» В письме к Я. С. Агранову «Об антисоветских группировках среди интеллиген­ции» Ленин подчеркнёт, что необхо­димо проверять всю интеллигенцию, начиная с театров и заканчивая тор­говыми объединениям.

Первыми в июне 1922 года за гра­ницу были отправлены экономист, политический деятель С. Н. Прокопо­вич и его жена Е. Д. Кускова. Затем та же участь постигла врачей. 21 ию­ня 1922 года заместитель председате­ля ГПУ И. С. Уншлихт предложил вы­слать группу врачей в Оренбургскую губернию, Киргизию и Туркестан. По­становлением Политбюро врачи бы­ли поделены на три группы. Первых необходимо было выслать немедлен­ но, вторых — судить за пропаганду, третьих — выслать, но предоставить неделю «для ликвидации своих дел».

Тем временем позиция Лени­на становилась всё непримиримее. Из письма Ленина в ЦК ВКП (б) от 16 юля: «...надо несколько сот подоб­ных господ выслать за границу безжа­лостно. Очистим Россию надолго...»

10 августа 1922 года ВЦИК принял декрет «Об административной вы­сылке», согласно которому «в целях изоляции лиц, причастных к контр­ревоолюционным выступлениям, в отношении которых испрашивается у Президиума Всероссийского цент­рального исполнительного комитета разрешение на изоляцию свыше двух месяцев, в тех случаях, когда имеется возможность не прибегать к аресту, установить высылку за границу или в определённые местности РСФСР в административном порядке».

После этого органами ГПУ были составлены три списка: московский, петроград­ский, украинский. 1 В со­ответствии с этими пер­выми списками страну должны были покинуть 195 человек. Однако волна ходатайств изменила си­туацию, и в конечном счё­те 35 из них удалось избе­жать изгнания.

Сообщение, опубликованное в га­зете «Правда» 31 августа 1922 года, можно сказать, известило население, по каким правилам теперь следует жить и как власть будет вести се­бя в отношении тех, кто попытает­ся выразить несогласие. Свежая пе­чать гласила: «...наиболее активные контрреволюционные элементы из среды профессуры, врачей, агроно­мов, литераторов, высылаются ча­стью в северные губернии России, частью за границу... Высылка актив­ных контрреволюционных элемен­тов и буржуазной интеллигенции является первым предупреждени­ем Советской власти по отношению к этим слоям. Советская власть по‑прежнему будет высоко ценить и всячески поддерживать тех пред­ставителей старой интеллигенции, которые будут лояльно работать с Советской властью, как работает сейчас лучшая часть специалистов. Но она по‑прежнему в корне будет пресекать всякую попытку исполь­зовать советские возможности для открытой или тайной борьбы с рабо­че‑крестьянской властью за рестав­рацию буржуазно‑помещичьего ре­жима».

17 или 19 сентября 1922 года из Одессы в Константинополь па­роходом были отправлены исто­рик А. В. Флоровский и физио­лог Б. П. Бабкин. 23 сентября поезд Москва – Рига увёз из страны очеред­ных «инакомыслящих», в числе кото­рых были А. В. Пешехонов, П. А. Соро­кин, И. П. Матвеев, А. И. Сигирский и другие. Следующим стал поезд Москва – Берлин, на нём среди про­чих уехали Ф. А. Степун, Н. И. Любимова.

29 сентября 1922 года из Петрогра­да отплыл пароход «Обербургомистр Хакен». Его пассажирами были из­гнанники из московского списка: Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, И. А. Иль­ин, С. Е. Трубецкой, Б. П. Вышеслав­цев, А. А. Кизеветтер, М. А. Ильин (Осоргин), М. М. Новиков, А. И. Уг­римов, В. В. Зворыкин, Н. А. Цветков, И. Ю. Баккал, В. И. Ясинский и мно­гие другие. 30 сентября пароход при­был в Штеттин. На борту находилось примерно 30 – 33 человека из Москвы и Казани, а также из других городов (с семьями — примерно 70 человек).

16 ноября пароход «Пруссия» так­же отправился в Штеттин. Всего с семьями с этого парохода на чужой берег сошло 44 человека.

3 декабря 1922 года из Грузии были депортированы в Берлин ещё 60 че­ловек.

Ещё в XѴI веке Никколо Макиа­велли в своём трактате «Государь» писал: «...то оружие священно, на которое единственная надежда». Так же трактовали свои действия власти новой России. Населению эта акция преподносилась как необходимая, но не вредоносная, ведь «...среди вы­сылаемых почти нет крупных науч­ных имён...» Более того, высылка — это чуть ли не высшее проявление гуманизма (когда на другой чаше ве­сов — расстрел). Лев Давидович Троц­кий так и заявил в интервью амери­канской журналистке Стронг: «Мы этих людей выслали потому, что рас­стрелять их не было повода, а тер­петь было невозможно».

Вот так «гуманно», уложив в сим­вол времени — чемодан — по два комплекта белья, рубашек, пальто и обуви (брать с собой имущество и деньги запрещалось), Россию поки­нул её интеллектуальный свет. Мно­го лет эти люди жили и творили да­леко за пределами нашей Родины. Сегодня наша задача состоит в том, чтобы чтить память этих великих людей, вернуть себе право на создан­ное ими нематериальное наследие. И, конечно, события XX века призваны научить нас бережно отно­сится ко всем ресурсам, что есть у Отечества, — в том числе к ресурсам че­ловеческим, к интеллек­туальному потенциалу населения.

 Дарья Орлик

При подготовки статьи использованы документы экс­позиции музея Дома русскогозарубежья имени А. . Солже­ницына.