Расширительное толкование
Насколько широки границы мира музея, как далеко они простираются? Где музей начинает больше напоминать зону отдыха или закрытый клуб, а порой — концертную или игровую площадку? И есть ли предел, перед которым музейщику следует остановиться, оглянуться на тех, кто вместе с ним зашёл так далеко, воткнуть в землю антикварный посох ручной работы (единица хранения № 3785649 / 21) и выдохнуть:
— Всё... дальше не идём!
Можно ли считать музеем зоопарк? Звери — разве они не живые экспонаты? И этикетки налицо, и строгие окрики «Руками не прикасаться!» Человек приходит сам и детей своих приводит в этот уникальный музей со строгими правилами, с организацией маршрутов, залами‑павильонами (иногда кажется, что некоторым достижениям современного искусства место скорее в зоопарке, нежели в картинной галерее).
Или вот совсем другой формат: военно‑морской парад. Я бы поостерёгся рваться сквозь полицейские заграждения со своим музейным удостоверением! А с другой стороны: как быть, когда мимо тебя проплывает «Ботик Петра», явно исторический экспонат, позаимствованный из музейного зала? Ему, наверное, не вредно прогуляться в родной стихии; но обеспечены ли ему все условия сохранности и должный уход?
Возможно, это профессиональная деформация, но куда бы я ни посмотрел — всюду вижу разнообразные формы того, что можно при желании назвать «музеем».
...И тут мне приснился отец, который 40 лет назад воссоздал главный музейный журнал страны, а 30 лет назад благословил его переименование. Кажется, он был не слишком доволен тем, как я прокладываю курс кораблю его журнала. Мы поспорили: он требовал более «академичного» следования в традиционном фарватере, а я с горячностью приводил примерно те же доводы, которые изложены мною здесь. В конце концов, это же он придумал словосочетание «Мир Музея», вместо того чтобы назвать своё детище «Вопросы музееведения»?
Так или иначе, окончательный ответ в этом споре — за вами, наши читатели, подписчики. Если подписка будет, несмотря ни на что, расти, если мы будем и дальше получать ваши отклики, если сохранится драгоценная «обратная связь» — значит, наш корабль следует правильным курсом. А если в какой‑то момент мы почувствуем, что слова и усилия наши тщетны, что новые, с иголочки, номера, как листочки с дерева, падают в пустоту, — значит, прав был папа, который, в отличие от меня, ясно представлял себе, где всё‑таки проходят всеми признанные границы мира музея.
Алексей Пищулин, главный редактор