Пока добирались до Талдома и оглядывались, музей оказался закрыт. Немного почитали из доступных источ­ников, и обнаружили, что неподалёку есть ещё одно место, куда стоит заехать, — усадьба Клычковых конца XIX века в деревне Дубровки. Дом с интересной историей — трёхэтажный, он был построен из кирпича, сделанного вручную. Сейчас здесь — дом‑музей поэта Серебряного века Сергея Антоновича Клычкова (1889 – 1937), который в этом году отметил свое 30-летие. Ехали смотреть дом, а приехали к поэту.

Обувной столицей в цар­ской России считались со­седние Кимры. Но есть нюанс: в Кимрах специа­лизировались на мужской обуви, а в Талдоме шили женскую и дет­скую. Дамские «румынки» талдом­ского производства считались ши­ком, поначалу такие ботинки стоили шесть‑восемь рублей — как корова.

Отец семейства Клычковых, Антон Никитич, крестьянин старообряд­ческой закалки, также промышлял изготовлением обуви. Большое се­мейство мечтало о доме и несколь­ко лет зарабатывало на него, вплоть до того, что маменька Фёкла Алек­сеевна, для того чтобы продать свою продукцию подороже, ходила пеш­ком в Москву. А когда накоплений оказалось достаточно, глава семейст­ва рассудил: зачем покупать кирпи­чи для строительства, когда рядом столько глины? И... стал изготавли­вать кирпич своими силами — лично закладывал в формы смесь глины с куриными яйцами (несколько тысяч яиц пустили на это дело) и обжигал. Первоначально дом хотели ставить одноэтажный, а оставшийся кирпич продать. Но самодельный кирпич не покупали, и поэтому решено было из него достроить второй этаж, а затем и третий. Перед домом, строившим­ся несколько лет, был разбит яблоне­вый сад, а к парадному крыльцу вела аллея из белой сирени. До сих пор сохранился пруд, выкопанный тогда же, сейчас — изрядно заросший.

Поэта Клычкова (деревенское прозвище семьи, использовавшееся иногда как псевдоним, Лешенков) мало кто знает; я, признаться, тоже услышала его историю впервые. До этого видела его, конечно, на извест­ном снимке с Есениным, но не более. Широкой публике он если и извес­тен, то как автор песни «Живёт моя отрада», ставшей благодаря его ли­тературной обработке по‑настояще­му популярной, или песни «Пылает огоньком звезда» рок‑группы «Чёр­ный кофе».

На фото — жгучий красавец‑брю­нет, рядом с ним как‑то теряется бледный юноша Есенин, с кото­рым они были дружны. Недаром

Ахматова говорила о Клычкове как о мужчине ослепительной красоты и называла князем Мышкиным рус­ской поэзии. Есенин же, посвятив­ший ему своё знаменитое «Не жалею, не зову, не плачу...», говорил о Клыч­кове: «Истинно прекрасный поэт».

В 1915 году вместе с Есениным, Ни­колаем Клюевым и Александром Ши­ряевцом Клычков оказался у истоков объединения новокрестьянских поэ­тов «Краса». Воспевая крестьянскую тему, этим поэты бравировали в пе­тербургских салонах своей «сель­скостью», нарочитыми косоворот­ками и диалектными словечками. Несмотря на «народность» и моти­вы «старины стародавней», прису­щие их творчеству, им не чужд был и революционный дух, владевший в то время умами. В своём трактате «Ключи Марии» Есенин рассуждает о творчестве и природе поэзии и пи­шет: «Жизнь наша бежит вихревым ураганом, мы не боимся их преград, ибо вихрь, затаённый в самой приро­де, тоже задвигался нашим глазам, и прав поэт, истинно прекрасный на­родный поэт, Сергей Клычков, гово­рящий нам, что

Уж несётся предзорная конница,

Утонувши в тумане по грудь,

И берёзки прощаются, клонятся,

Словно в дальний собралися путь.

Он первый увидел, что земля по­ехала, он видит, что эта предзорная конница увозит её к новым берегам, он видит, что берёзки, сидящие в те­леге земли, прощаются с нашей ста­рой орбитой, старым воздухом и ста­рыми тучами». 1

1 Есенин С. Ключи Марии. Собр. соч. В 3-х т. М., 1970. Т. 3. С. 153 – 154.

Интересно, что первый сбор­ник Клычкову помог издать Модест Ильич Чайковский, он же дал де­нег на поездку в Италию. Вспом­нилась наша поездка в Клин, кото­рый находится неподалёку, по сути, на дороге между Москвой и Пите­ром. 2 Очень хорошо представляется та жизнь, которая была в усадьбах вокруг Москвы, — размеренная, с по­ездками в гости друг к другу, усадеб­ными «салонами» и вольницей.

В 1920‑е годы дом Клычковых был отдан совхозу, позднее там, где в раз­ное время гостили Есенин и При­швин, размещался интернат для де­тей‑инвалидов. И лишь в 1992 году был открыт музей.

Судьба самого Сергея Клычко­ва оказалась трагично созвучной истории страны. После выхода в 1925 году его первого романа «Сахар­ный немец» об узнаваемых пробле­мах советской деревни, но прони­занного национальной мифологией, началась многолетняя травля, фина­лом которой стало сфабрикованное обвинение в участии в вымышлен­ной «контрреволюционной» органи­зации «Трудовая крестьянская пар­тия». 8 октября 1937 года поэт был расстрелян. Говорят — за пять минут до полуночи. Ему не дали войти в но­вый день...

Осип Мандельштам, узнав о смер­ти друга, сказал, что «после смер­ти Клычкова люди в Москве стали как‑то мельче и менее выразитель­ные...»

Лариса Плетникова

Талдом – Москва